Конец эры - Страница 21

— Ах! — каркнул Ромбик, по-видимому, не обеспокоенный моим вмешательством. — Мы колледжи. — Он нагнул голову, потом снова моргнул двойным прищуром. — Нет, коллеги. Мы тоже пришли в это место из-за здешней жизни.

— Одно маленькое переползание для марсианина, — сказал Кликс, — гигантский скачок для всего марсианства.

— Не смыкает, — сказал марсианин пастью троодона.

Кликс смотрел в землю.

— У меня тоже, — сказал он.

— «Марсианин» означает «относящийся к Марсу», — спросил Ромбик, снова обращаясь ко мне. Закончив говорить, он оставил узкие челюсти полуоткрытыми; в пасти виднелись зазубренные зубы.

— Да, — ответил я.

— Есть вещи, принадлежащие либо относящиеся к Марсу, с которыми мы не хотели бы слипаться. — Учитывая пластичную природу марсиан, я задумался, означало ли «слипаться» для них то же, что и для меня.

— Как тогда нам вас называть?

— Когда мы занимаем существа, способные издавать разнообразные звуки, то для обозначения себя используем термин Хххет. — Это прозвучало скорее как звук отхаркивания, чем английское слово.

— Хет, хорошо, — сказал я.

Кликс всплеснул руками.

— Марсианин, хет, да какая разница? Брэнди, нам надо потолковать.

— Потолковать? — спросил хет.

— Устроить совещание, — сказал я.

— Вы собираетесь прекратить жизнедеятельность? — спросил хет.

Мне понадобилось какое-то время, чтобы сообразить.

— Совещание, — сказал я. — Не завещание.

— О, — сказал хет. — Поболтать.

— Именно.

— Но разве это не то, что мы сейчас делаем? — сказал он. — Глаз за глаз?

— С глазу на глаз, — поправил я. — Профессор Джордан имел в виду, что хочет поговорить со мной одним.

— Одним?

— Наедине.

Троодон моргнул.

— Не смыкает.

Я показал туда, откуда мы пришли.

— Наша машина времени осталась там. Мы можем к ней вернуться?

— А-а, — сказал Ромбик. — Да-а, мы хотели бы на неё посмотреть.

Три троодона немного расступились, и мы зашагали на юг. Кликс нагнулся, чтобы подобрать слоновье ружьё. Троодон, который разговаривал, склонил к ружью морду.

— Оружие? — спросил он.

— Типа того, — ответил Кликс.

— Не слишком эффективно.

— Лучшее, что мы могли себе позволить, — ответил он.

Вы вышли из леса на грязевую равнину. Перед нами был кратер, возникший от удара «Стернбергера» о землю, а высоко на западном гребне кратерного вала — сам «Стернбергер», и правда удивительно похожий на гамбургер или классическое летающее блюдце. Из центра крыши торчал инструментальный купол.

— Если это машина времени, — прохрипел Ромбик, — то, как полагаю я, она вернётся туда, откуда пришла. Консервативно?

— Консервативно? — повторил я в полном недоумении.

Кликс ухмыльнулся.

— Я думаю, для него это значит «верно».

Троодонова голова подпрыгнула.

— Верно. Вы вернётесь к источнику, верно?

— Верно, — ответил Кликс. — Эффект вытеснения времени будет удерживать нас здесь, — он посмотрел на часы, — ещё ровно три дня, а потом нас, словно удочкой рыбу, выдернет обратно к точке отправления.

— Это произойдёт ав-то-ма-ти-чес-ки? — спросил троодон.

— Да, — ответил я. — Основной генератор Чжуан-эффекта находится в будущем. В нашем корабле нет никаких движущихся частей или элементов управления, относящихся к перемещению во времени, за исключением установки стазисного поля. Я понятно объясняю?

— Достаточно, — ответил троодон, но как именно это надо было понимать, я не знал. — А где точка отправления?

— Прямо здесь, — сказал Кликс. — В нашем времени эта местность называется долиной реки Ред-Дир. Довольно дикая местность.

— Все ваши путешествия во времени отправляются из этого места?

— На самом деле, — сказал Кликс, — путешествия во времени для нас дело довольно новое. Наша экспедиция — первая, в которой участвуют люди.

— Земля в ваше время сильно отличается? — спросил троодон.

— Очень, — ответил Кликс. — Доминируют млекопитающие, а не рептилии. Климат холоднее и суше, расстояние между континентами больше, сезонность выражена ярче. И — это, наверное, самое интересное — гравитация примерно в два с половиной раза больше, чем сейчас.

Троодон вдруг резко дёрнул шеей.

— Что вы сказали?

— Очуметь, правда? — сказал я. — Сила тяжести на Земле в последующие шестьдесят пять миллионов лет возрастёт вдвое или втрое.

— Это чрезвычайно необычно, доктор Брандон Теккерей, которого друзья зовут Брэнди.

— Ещё бы. И мы понятия не имеем, почему.

Морда троодона, конечно, ничего не выражала, но будто бы оплыла, лицевые мышцы расслабились, словно хет задумался и перестал их контролировать.

— Повышенная гравитация, говорите вы. Интригует. Скажите: как выглядит Марс в ваше время?

Кликс уже хотел было ответить на вопрос, но я успел встрять:

— Я никогда там не был.

Мы добрались до осыпающегося кратерного вала. Я с изумлением заметил, что из свежеперевёрнутой почвы уже начали пробиваться крошечные ростки. Я чувствовал себя так, будто был на свидании и провожал женщину домой, и наступил как раз тот неловкий момент, когда ты узнаёшь, пригласят тебя или нет. С той только разницей, что «Стернбергер» был моим домом, а хеты — настойчивыми ухажёрами, не желающими понимать намёки о том, что пора бы попрощаться и разойтись.

Наконец, хет сказал без обиняков:

— Покажите нам её внутри.

Кликс уже готов был раскатать перед ними ковровую дорожку, но я его оборвал.